...Поэт издали любовался Женой. Она стояла у огромного зер­кала, светясь созна­нием своей юной красоты. Се­стры щебетали рядом, воруя у нее восхищенные мужские взгляды. Вот она заворожено подняла руку, заправляя золо­той серпантин локона, легкий рукав упал, обнажился локо­ток с трогательной ямочкой. Поэту нестерпимо захотелось подхватить жену на руки, уд­рать с этого бала, бросить дур - сестер усатым гвардейцам, и на санях по ночному морозцу, а там, укрывшись тяжелой шубой, целовать, целовать тугие холодные щеки...

     Поэт при людях не решался подходить близко к Жене - он был невелик ростом и по не­здешнему странен лицом, ког­да-то взвихренные вдохновен­ные кудри поредели, волосы обывательски обвисли, робко проявилась небольшая, стыдли­вая, как тайный грех, плешь. «Моя рыжая косая Мадонна...» - с нежностью и какой-то осо­бой недосягаемостью подумал он о Жене, и тут же резкая боль и тяжесть в затылке зап­рокинули его голову назад... Поэт понял - это опять под­крался Белый Охотник и, ли­куя, поднял над ним скрещен­ные руки, изображая ветвис­тые рога.