Главная » Файлы » Мои файлы |
Дмитрий Румянцев - Механический Будда
[ Скачать с сервера (17.7 Kb) ] | 01.07.2013, 12:33 |
Лето в деревне Выходишь на берег, как гусь из воды, и солнце твои запекает следы в оранжевой глине. Так время застынет, и всхлипнет топляк отголоском беды. А ветер играет пустым тростником, да катятся мысли кривым колесом, чтоб в росы свалиться. И чувствуют мышцы, что шутку теченье сыграло с пловцом. Ведь здесь, заблудившись в высокой траве, колючая стёжка дробится на две. Три тысячи тропок. Луг тёмен и топок. И только луна одинока в воде. Куда ты подашься? С какой стороны упрячешь в охапку огромной страны – за лес или выгон? – всё то, что ты выбрал руками в мешке грязноватой волны?... Цирк Я сызнова люблю простые вещи, о мудрости не знаю ничего. А в цирке слон – индийский бог Ганеша – старается для сына моего. И широко раскрытыми глазами сын смотрит, как в лучах прожекторов слон крутит обруч, вскидывает знамя, на тумбу поднимается – без слов, и, трубный звук надсадно исторгая, как человек, на задние встаёт. Сын спрашивает: – Папа, он – поёт? – Да, он играет с нами. Он – Играет!.. А, впрочем, я не знаю, знать не в праве того, что открывается тебе. Слон Индии играет на трубе, куда на детства крошечной шикаре ты уплываешь. Там – иные вещи: любовь и смех растут из живота, судьба чревата замыслом, густа, и с маленьким, с тобою ищет встречи. …Свет гаснет. Растекается толпа. – Скажи мне, сын, что жизнь не так зловеща, как кажется... Читая сыну Барто Ты разгваздaл мой давний оберег – хрустального слона. Его я склеил. Судьбу ж не склеишь. Жизнь брала разбег, но лайнер не взлетел – уткнулся в клевер. Теперь на пепелище моего полёта неудавшегося, кроха, ты в жизнь вступил. Что хорошо, что плохо – не знаю я, – зачем и для чего? И потому мне страшно наблюдать, как ты растёшь и первые вопросы слетают с губ. А я не Маяковский, чтоб выдавать ответы. Страшно знать про мрак галактик, про духовный космос, где заблудились Юнг и Циолковский, куда и я посмел тебя позвать. А здесь на счастье не хватает сил, а здесь за хлеб, за жизнь – до смерти биться. Но ты сюда откуда-то явился, в свою ладошку детскую схватил мой палец указательный. Повёл меня в игру, в распахнутые двери. И надо ж так, что я тебе поверил, и то, что потерял, опять обрёл. …До половины выбрав жизнь свою, я в лес попал к моральному зверью, но вышел на знакомый оклик: – Папа! И то, что оторвали мишке лапу, и сердцем истрепался косолапый, – ещё не горе, – он ещё в строю. Бабочки 1. Голубянка киана Ах, бабочка, беглянка, два крыла! В двуречье, каторжанка, за Урал уносится – узорница и блажь! Как хороша! Не воздух, а витраж! Сквозь северную готику сосны Химеры-птицы, данницы весны, стригут лазурь двуострым чик-чирик, а потому ты гостья, но на миг! Страдалица, иконка для урла, святая тать – ты в небо умерла, немного красоты (в пустой рукав) над травами у вечности украв! 2. Совка Как будто тишина большая собралась задом–наперёд, на травах бабочка цветёт, в подкрылках ветер предвкушая. Пока же – лепесток и флора – она, спорхнувшая с Фавора, среди прохожих и машин ещё не более души. Но собирается в дорогу потугой восходящих крыл. И что ей птица – Азраил? Когда она – ещё немного – и ляжет, избежав погонь, прожилками в Его ладонь. 3. Нимфа Репейница, крохотный складень, парящая на воздусях иконка – не знаем, не найден Рублёв, расписавший размах крыла. Сквозь полёта метанье – начётчиков скучный бубнёж – молитва проступит, молчанье, как только ты крылья сомкнёшь. Атлант Синичка щебетала: это – свой, подхватывала крохи на ладони. Надолго увязалась вслед за мной голодная пернатая погоня. Но в сердце шевельнувшееся зло крылатое доверье опровергло. И сделалось нежданно тяжело, как будто я – на руку принял небо. Механический Будда Дверцу сердца на бронзовый ключик запри. Но теперь посмотри: в средостеньи, внутри, завелась кропотливая жизнь. Там, где крутятся втулки, снуёт маховик, зацепился за донце паук-крестовик и минутный плетёт механизм… Что ты, глупый болванчик, пугаешься зря: восемь глаз у него? Он нелеп и незряч! Много дел – паутинку смахнуть! И куда как смешон загустившийся яд! – Так кого же он ищет в силки уловлять? – шестерёнка жужжит наверху. Ты же выверен весь – до последних пустот: и пружина туга, и рассчитан завод на капризы бессрочной игры. Но уже прикоснулась чужая рука, подсадив в несгораемый куб паука, и другие вращает миры. Так живи – не тужи: не страдай, не люби, а привяжется нитка – живей обруби, будь пустым, словно счастье само. А не то переменят задумку и плоть, Человеком в саду обернётся Господь, поцелует кровавой слюной…
| |
Просмотров: 962 | Загрузок: 54 | Рейтинг: 5.0/6 |
Всего комментариев: 0 | |