Политические события последнего времени и развернувшаяся на страницах СМИ полемика о проблемах демократии в России побудили меня набросать несколько тезисов, касающихся общественной жизни вокруг нас. Эти мысли не являются моим окончательным мнением, я ни в коей мере не выдаю их за истину в последней инстанции, а просто фиксирую свои «наблюдизмы» в письменной форме. Если они привлекут чье-либо внимание и подтолкнут хоть одного человека к новым плодотворным мыслям – моя сверхзадача выполнена.

1.Демократия – идея «самодержавного народа» – так же принципиально неосуществима в земной действительности и недостижима для нас, как коммунизм или царство Божие на земле.

2. Демократия по определению есть власть народа. Народ – это не я, не он, не вы, это – понятие абстрактное, ибо нельзя определить, например, что есть русский народ, чем он отличается от иных народов, кто относится к нему, а кто нет. Отождествление народа с совокупностью граждан того или иного государства – только отговорка, не разрешающая этого вопроса: гражданами одного являются абсолютно разные люди, и править в интересах абсолютно всех невозможно даже для самого совершенного правителя. Таким образом, демократия – это власть того, чего нет, над реальными людьми.

3. Современная демократическая система управления государством основана на выборе власти большинством населения, т.е. это уже не власть народа, а власть большинства. Далее, большинство – это такое же расплывчатое и неоднородное явление, как и народ. Самоорганизоваться оно, как и любое общество, не способно. Для организации общества требуется концентрация власти в руках конкретных людей.

4.  Выбор правителей на основании всеобщего голосования – это всегда выбор вслепую, ибо большинство голосующих не знают и не могут знать до конца, за кого голосуют. (Власть всегда должна быть окружена тайной, иначе она – не власть).  Выдвижение представителей общества на правительственные должности всегда осуществляется не самим народом (он в принципе не может править и работать одновременно), а подавляющим меньшинством.

5.  Сам по себе тот или иной правитель, независимо от своих личных качеств, получив власть, неизменно оказывается перед бесчисленным множеством искушений злоупотребить этой властью и рано или поздно им поддается (вода камень точит). Любой человек из плоти и крови по природе своей более привязан к себе, любимому, чем к ближним, это – закон естества, превозмогать который постоянно не способен даже сильнейший. Поэтому, чем больше человеку дано власти, тем выше вероятность его постепенного нравственного разложения. Единственный способ ограничить это – ограничить власть.

6. Современная демократия пытается достичь этого путем разделения власти и сменяемости правящих органов, но люди, имеющие реальную власть, – свита, играющая короля, – как правило, не меняется. Таким образом, демократия – это замаскированный авторитаризм.

7.  Власть может быть авторитарной и никакой другой по своему определению. Общество в силу природного неравенства людей основано на насилии (как и сама жизнь). Поэтому справедливое устройство общества так же невозможно, как и личное счастье человека: то или иное состояние человеческого бытия кажется нам привлекательным лишь издалека, в сравнении с тем, что мы имеем. Мы можем выбирать только меньшее из двух зол.

8. Общие принципы маскировки насилия свободой одинаковы во всех странах (хотя уровень насилия может быть разным). В чем тогда заключается главная причина вопиющей разницы в качестве жизни населения России и западных демократий? Думается, прежде всего – в присутствующей в Европе и США большей стабильности общественного устройства, позволяющей рядовым членам общества спокойно добиваться материального благополучия. Дело в том, что в России смена власти, как правило, связана не только с уходом конкретных людей, но и со сменой экономической элиты, а вместе с тем – с переменой всех правил и устоев государственной и общественной жизни. Наша элита еще не научилась западным правилам игры, согласно которым эволюция общества подразумевает постепенное изменение состава правящих кругов, но не допускает кардинальной ломки основ государственного устройства. Это во многом сложилось и благодаря экономической оппозиции, не способной на компромисс. Естественно, что  элита, не желая терять позиций, цепляется за ту или иную марионеточную фигуру и идет на ужесточение репрессивной политики по отношению к оппонентам. Это порой приводит к бесчеловечным акциям, но политика в принципе бесчеловечна. Понятия «добро» и «зло» существуют только в пределах внутреннего мира конкретных людей, общество же руководствуется понятиями «целесообразно» и «нецелесообразно». Возможно, что со временем политическая жизнь России станет более цивилизованной, и смена власти будет происходить с меньшим ущербом для народного благосостояния. Но это – дело будущего, и жалко, что жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе.

9.      Что касается современных конфликтов между властью и оппозицией в России, то это – явление закономерное, в равной степени полезное и для власти, и для оппозиции. Власть нуждается в оппозиции. Власть перестает быть властью не тогда, когда против нее бунтуют, а тогда, когда ее перестают замечать. Чтобы ее замечали, надо время от времени производить политические скандалы и вызывать недовольство. (Когда народ перестает сомневаться в своей власти, он перестает думать.) Поэтому нынешние попытки бунта, как ни странно, играют на руку власти. Борьба противоположностей всегда подразумевает их скрытое единство.

10. Развитие невозможно без борьбы, а постоянная борьба невозможна без относительного равенства борющихся сторон – равенства политического, интеллектуального, морального. Возможен лишь небольшой непостоянный перевес то в одну а то в другую сторону. Если посмотреть на все крупнейшие конфликты власти и оппозиции в отечественной, да и в мировой истории, можно обнаружить, что интеллектуальные и нравственные качества обеих враждующих сторон всегда были сходными. Дело в том, что несопоставимые явления не могут находиться в состоянии серьезного конфликта – это так же невозможно, как борьба слона и кита). Так, Иван Грозный и Курбский в своей переписке оба защищали фактически не интересы государства и даже не саму по себе идеологию самодержавия, а свою сословную спесь – царскую или княжескую. Екатерина Вторая и Радищев также в равной степени были чужды философии Просвещения, оба только прикрывали идеями Вольтера собственные взгляды – соответственно абсолютистские и революционные, причем и государыня, ни бунтовщик не допускали себе возражений, не сомневались в своей правоте и в этом отношении были в равной степени «интеллектуальными диктаторами». То же сходство личных качеств при диаметральной разнице исповедуемых идей находим, например, между Дубельтом и Пестелем. В двадцатом веке таких примеров еще больше – о сходстве между Сталиным и Троцким (которого сталинцы сначала преследовали с позиций Бухарина, чтобы затем фактически перейти на его же позиции для борьбы с Бухариным) было написано много.

11. В современной России власть и оппозиция также обладают одинаковыми достоинствами и недостатками. Перечислять и анализировать их пристрастно я не буду, поскольку это было бы воспринято как сочувствие той или иной стороне, которого у меня как у «свободного художника и холодного философа» не может быть в принципе. Отмечу только, что разница в политической силе власти и оппозиции приводит к тому, что их противостояние напоминает поединок карлика и двухметрового верзилы: один способен лишь лупить кулаками по воздуху, а другой может бить только ниже пояса. Ни о какой реальной борьбе тут не может быть и речи.

12. Разумеется, я говорю здесь именно о профессиональной оппозиции и проправительственных структурах, а не о сочувствующих им народных массах. Русский народ принято обвинять то в крайнем холопстве, то в крайнем бунтарстве. И то и другое происходит из одного корня: из отсутствия частной инициативы в сознании представителей народа. Лично я знаком со многими людьми, которые, как правило, не могут или не хотят сами обеспечивать себя, а молитвенно надеются на государство, на власть, если же последняя не собирается обеспечивать их просто за то, что они есть, – начинают проклинать ее. Эта черта характера восходит, скорее всего, еще к языческим временам, когда русичи перед охотой приносили деревянному идолу жертвы, чтобы тот принес добычу, а если добычи не было – с улюлюканьем топили идола в реке. Крупный политик – такой же идол, неспособный без воли «свиты» рукой пошевелить, не то что кому-то помочь.

13.      Единственный способ прожить достойно – это самому построить свою жизненную стратегию и бороться за ее осуществление любой ценой, ни на кого не перекладывая ответственность ни в случае победы, ни в случае поражения. На Западе каждый всасывает это убеждение с молоком матери, и именно в этой черте менталитета более, чем в какой-либо особенности политического строя, и таится корень их благополучия. Более того, – инициативный характер западной ментальности и сформировал их пресловутый «демократический уклад жизни». Пока мы не научимся драться за свой успех до последней капли крови и никого, кроме себя, не винить в возникших в результате жертвах, – мы не достигнем уровня так называемой «цивилизации». Другое дело, что ценой этой цивилизации может стать потеря нашей нравственности и гибель «загадочной русской души». Если последнее вам дороже, –  извольте смириться и терпеть, как говорил Аввакум, «до самыя смерти». Что предпочтительнее – советовать не могу, этот выбор каждый должен совершить сам.

14.       Единственный совет, который я смею и могу дать профессиональным патриотам и профессиональным либералам (если они вообще нуждаются в советах), – продолжайте борьбу за свои идеалы, боритесь –  но знайте, что ваша борьба полезна как для вас, так и для ваших врагов. В партийной «борьбе до победного конца», под какими бы лозунгами она не велась, в принципе не может быть смысла (ее конец, если можно так выразиться, бесконечен), но от нее может быть польза – она приводит общество в движение.

Эти рассуждения – следствие моих личных наблюдений над общественной жизнью, и я никому их не навязываю. Мои размышлизмы менее всего носят полемический характер, и я ни с кем не намерен спорить, ибо в результате споров уголовные дела рождаются гораздо чаще, чем истина.